Неточные совпадения
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Свияжского, звавшего его нынче вечером непременно в Общество сельского хозяйства, где будет читаться знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, который только что приехал с бегов, и еще много других
знакомых, и Левин еще поговорил и послушал разные суждения о заседании, о
новой пьесе и о процессе.
Сергей Иванович внимательно слушал, расспрашивал и, возбуждаемый
новым слушателем, разговорился и высказал несколько метких и веских замечаний, почтительно оцененных молодым доктором, и пришел в свое,
знакомое брату, оживленное состояние духа, в которое он обыкновенно приходил после блестящего и оживленного разговора.
Вчера Степан Аркадьич являлся по службе в мундире, и
новый начальник был очень любезен и разговорился с Облонским, как с
знакомым; поэтому Степан Аркадьич считал своею обязанностью сделать ему визит в сюртуке.
— Здорово, Василий, — говорил он, в шляпе набекрень проходя по коридору и обращаясь к
знакомому лакею, — ты бакенбарды отпустил? Левин — 7-й нумер, а? Проводи, пожалуйста. Да узнай, граф Аничкин (это был
новый начальник) примет ли?
Когда привозила почта газеты,
новые книги и журналы и попадалось ему в печати
знакомое имя прежнего товарища, уже преуспевавшего на видном поприще государственной службы или приносившего посильную дань наукам и образованью всемирному, тайная тихая грусть подступала ему под сердце, и скорбная, безмолвно-грустная, тихая жалоба на бездействие свое прорывалась невольно.
Судя по особенной хлопотливости, заметной в буфете, по яркому освещению, придававшему какой-то
новый, праздничный вид всем уже мне давно
знакомым предметам в гостиной и зале, и в особенности судя по тому, что недаром же прислал князь Иван Иваныч свою музыку, ожидалось немалое количество гостей к вечеру.
— Э-эх! — вскричал было Разумихин, но в эту минуту отворилась дверь, и вошло одно
новое, не
знакомое ни одному из присутствующих, лицо.
Самгин мог бы сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего
нового, интересного, а только оживляют в памяти
знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло
новое чувство близости к этой
знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Но на этот раз
знакомые слова прозвучали по-новому бесцветно. Маргарита только что пришла из бани, сидела у комода, перед зеркалом, расчесывая влажные, потемневшие волосы. Красное лицо ее казалось гневным.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз; было в этих глазах нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше
знакомое ему сознание превосходства учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «
Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у евреев в хамство».
В минуты таких размышлений наедине с самим собою Клим чувствовал себя умнее, крепче и своеобразней всех людей,
знакомых ему. И в нем постепенно зарождалось снисходительное отношение к ним, не чуждое улыбчивой иронии, которой он скрытно наслаждался. Уже и Варавка порою вызывал у него это
новое чувство, хотя он и деловой человек, но все-таки чудаковатый болтун.
«Боевое отличие показывает», — подумал Самгин, легко находя в старом
знакомом новое и неприятное. Представил Дуняшу в руках этого человека.
Клим почти не вслушивался в речи и споры, уже
знакомые ему, они его не задевали, не интересовали. Дядя тоже не говорил ничего
нового, он был, пожалуй, менее других речист, мысли его были просты, сводились к одному...
Дома на него набросилась Варвара, ее любопытство было разогрето до кипения, до ярости, она перелистывала Самгина, как
новую книгу, стремясь отыскать в ней самую интересную, поражающую страницу, и легко уговорила его рассказать в этот же вечер ее
знакомым все, что он видел. Он и сам хотел этого, находя, что ему необходимо разгрузить себя и что полезно будет устроить нечто вроде репетиции серьезного доклада.
Ему казалось, что в нем зарождается некое
новое настроение, но он не мог понять — что именно ново? Мысли самосильно принимали точные словесные формы, являясь давно
знакомыми, он часто встречал их в книгах. Он дремал, но заснуть не удавалось, будили толчки непонятной тревоги.
Это повторялось на разные лады, и в этом не было ничего
нового для Самгина. Не ново было для него и то, что все эти люди уже ухитрились встать выше события, рассматривая его как не очень значительный эпизод трагедии глубочайшей. В комнате стало просторней, менее
знакомые ушли, остались только ближайшие приятели жены; Анфимьевна и горничная накрывали стол для чая; Дудорова кричала Эвзонову...
И вот, безболезненно порвав связь с женщиной, закончив полосу жизни, чувствуя себя свободным, настроенный лирически мягко, он — который раз? — сидит в вагоне второго класса среди давно
знакомых, обыкновенных людей, но сегодня в них чувствуется что-то
новое и они возбуждают не совсем обыкновенные мысли.
Еще недавно, на постройке железной дороги, Клим слышал «Дубинушку»; там ее пели лениво, унывно, для отдыха, а здесь бодрый ритм звучит властно командуя,
знакомые слова кажутся
новыми и почему-то возбуждают тревожное чувство.
— Вы, стало быть,
новый жилец,
знакомый Михея Андреича? Вот погодите, я скажу.
А сам все шел да шел упрямо по избранной дороге. Не видали, чтоб он задумывался над чем-нибудь болезненно и мучительно; по-видимому, его не пожирали угрызения утомленного сердца; не болел он душой, не терялся никогда в сложных, трудных или
новых обстоятельствах, а подходил к ним, как к бывшим
знакомым, как будто он жил вторично, проходил
знакомые места.
Но в одно прекрасное утро приходите и, вместо шумного общества или вместо
знакомых, обедаете в кругу
новых лиц; вместо веселого разговора царствует печальное, принужденное молчание.
Вообще весь рейд усеян мелями и рифами. Беда входить на него без хороших карт! а тут одна только карта и есть порядочная — Бичи. Через час катер наш, чуть-чуть задевая килем за каменья обмелевшей при отливе пристани, уперся в глинистый берег. Мы выскочили из шлюпки и очутились — в саду не в саду и не в лесу, а в каком-то парке, под непроницаемым сводом отчасти
знакомых и отчасти незнакомых деревьев и кустов. Из наших северных знакомцев было тут немного сосен, а то все
новое, у нас невиданное.
Войдя в его маленькие две комнатки, Наталья Ивановна внимательно осмотрела их. На всем она увидала
знакомую ей чистоту и аккуратность и поразившую ее совершенно
новую для него скромность обстановки. На письменном столе она увидала
знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой; тоже знакомо аккуратно разложенные портфели и бумаги, и письменные принадлежности, и томы уложения о наказаниях, и английскую книгу Генри Джорджа и французскую — Тарда с вложенным в нее
знакомым ей кривым большим ножом слоновой кости.
Все были не только ласковы и любезны с Нехлюдовым, но, очевидно, были рады ему, как
новому и интересному лицу. Генерал, вышедший к обеду в военном сюртуке, с белым крестом на шее, как с старым
знакомым, поздоровался с Нехлюдовым и тотчас же пригласил гостей к закуске и водке. На вопрос генерала у Нехлюдова о том, что он делал после того, как был у него, Нехлюдов рассказал, что был на почте и узнал о помиловании того лица, о котором говорил утром, и теперь вновь просит разрешения посетить тюрьму.
Привалов поздоровался с девушкой и несколько мгновений смотрел на нее удивленными глазами, точно стараясь что-то припомнить. В этом спокойном девичьем лице с большими темно-серыми глазами для него было столько
знакомого и вместе с тем столько
нового.
Нет, пусть они его простят; это так гуманно, и чтобы видели благодеяние
новых судов, а я-то и не знала, а говорят, это уже давно, и как я вчера узнала, то меня это так поразило, что я тотчас же хотела за вами послать; и потом, коли его простят, то прямо его из суда ко мне обедать, а я созову
знакомых, и мы выпьем за
новые суды.
Она старалась растолковать
новой своей
знакомой собственное ее значенье.
Николай Иваныч человек со влиянием: он известного конокрада заставил возвратить лошадь, которую тот свел со двора у одного из его
знакомых, образумил мужиков соседней деревни, не хотевших принять
нового управляющего, и т. д.
Надеюсь, я успел достичь этого, что каждый порядочный человек
нового поколения узнает обыкновенный тип своих добрых
знакомых в моих трех действующих лицах.
У Кирсанова было иначе: он немецкому языку учился по разным книгам с лексиконом, как Лопухов французскому, а по — французски выучился другим манером, по одной книге, без лексикона: евангелие — книга очень
знакомая; вот он достал
Новый Завет в женевском переводе, да и прочел его восемь раз; на девятый уже все понимал, — значит, готово.
С нею гораздо меньше хлопот, чем с прежнею: пять девушек, составившие основной штат, перешли сюда из прежней мастерской, где места их были заняты
новыми; остальной штат набрался из хороших
знакомых тех швей, которые работали в прежней мастерской.
А покамест в скучном досуге, на который меня осудили события, не находя в себе ни сил, ни свежести на
новый труд, записываю я наши воспоминания. Много того, что нас так тесно соединяло, осело в этих листах, я их дарю тебе. Для тебя они имеют двойной смысл — смысл надгробных памятников, на которых мы встречаем
знакомые имена. [Писано в 1853 году. (Прим. А. И. Герцена.)]
Между моими
знакомыми был один почтенный старец, исправник, отрешенный по сенаторской ревизии от дел. Он занимался составлением просьб и хождением по делам, что именно было ему запрещено. Человек этот, начавший службу с незапамятных времен, воровал, подскабливал, наводил ложные справки в трех губерниях, два раза был под судом и проч. Этот ветеран земской полиции любил рассказывать удивительные анекдоты о самом себе и своих сослуживцах, не скрывая своего презрения к выродившимся чиновникам
нового поколения.
К тому же Федор Карлович мне похвастался, что у него есть
новый фрак, синий, с золотыми пуговицами, и действительно я его видел раз отправляющегося на какую-то свадьбу во фраке, который ему был широк, но с золотыми пуговицами. Мальчик, приставленный за ним, донес мне, что фрак этот он брал у своего
знакомого сидельца в косметическом магазейне. Без малейшего сожаления пристал я к бедняку — где синий фрак, да и только?
Новый год весь уезд встречал у предводителя Струнникова, который давал по этому случаю бал. Вереница экипажей съезжалась 31-го декабря со всех сторон в Словущенское, причем помещики покрупнее останавливались в предводительском доме, а бедные — на селе у мелкопоместных
знакомых. Впрочем, о предводительском бале я уже говорил в своем месте и более распространяться об этом предмете не считаю нужным.
Тут приятели побрались за шапки, и пошло лобызание; наш Голопупенков сын, однако ж, не теряя времени, решился в ту же минуту осадить
нового своего
знакомого.
Даже старая
знакомая книга при перечитывании представлялась мне
новой и по-новому воспринималась мной.
Привожу слова пушкинского Пимена, но я его несравненно богаче: на пестром фоне хорошо
знакомого мне прошлого, где уже умирающего, где окончательно исчезнувшего, я вижу растущую не по дням, а по часам
новую Москву. Она ширится, стремится вверх и вниз, в неведомую доселе стратосферу и в подземные глубины метро, освещенные электричеством, сверкающие мрамором чудесных зал.
В этот день я уносил из гимназии огромное и
новое впечатление. Меня точно осияло. Вот они, те «простые» слова, которые дают настоящую, неприкрашенную «правду» и все-таки сразу подымают над серенькой жизнью, открывая ее шири и дали. И в этих ширях и далях вдруг встают, и толпятся, и движутся
знакомые фигуры, обыденные эпизоды, будничные сцены, озаренные особенным светом.
В этот день он явился в класс с видом особенно величавым и надменным. С небрежностью, сквозь которую, однако, просвечивало самодовольство, он рассказал, что он с
новым учителем уже «приятели». Знакомство произошло при особенных обстоятельствах. Вчера, лунным вечером, Доманевич возвращался от
знакомых. На углу Тополевой улицы и шоссе он увидел какого-то господина, который сидел на штабеле бревен, покачивался из стороны в сторону, обменивался шутками с удивленными прохожими и запевал малорусские песни.
Корреспонденция была отослана. Дней через десять старик почталион, сопровождаемый лаем собак, от которых он отбивался коротенькой сабелькой, привес брату номер газеты и
новое письмо со штемпелем редакции. Брат тотчас схватился за газету и просиял. На третьей странице, выведенная жирным шрифтом и курсивом, стояла
знакомая фраза...
«Щось буде» принимало
новые формы… Атмосфера продолжала накаляться.
Знакомые дамы и барышни появлялись теперь в черных траурных одеждах. Полиция стала за это преследовать: демонстранток в черных платьях и особенно с эмблемами (сердце, якорь и крест) хватали в участки, составляли протоколы. С другой стороны, — светлые платья обливались кислотой, их в костелах резали ножиками… Ксендзы говорили страстные проповеди.
Опять забытье, с вереницей бессвязных мыслей и нытьем в ногах… И
новый шорох. Регент ударяет камертоном о перила, подымает его, взмахивает, и хор точно пускается вплавь с
знакомым мотивом...
Последними уже к большому столу явились два
новых гостя. Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой — розовый, улыбавшийся красавец, еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба попали на свадьбу проездом, как
знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые у него горели везде, где только можно было их посадить.
— Полюбит… — сосредоточенно повторил он, и брови его сдвинулись, — он вслушивался в
новые для него звуки
знакомого слова… — Полюбит? — переспросил он с возрастающим волнением.
Но произошло опять нечто
новое: уже в конце весны (свадьба Аделаиды несколько замедлилась и была отложена до средины лета) князь Щ. ввел в дом Епанчиных одного из своих дальних родственников, довольно хорошо, впрочем, ему
знакомого.
И Лемм уторопленным шагом направился к воротам, в которые входил какой-то незнакомый ему господин, в сером пальто и широкой соломенной шляпе. Вежливо поклонившись ему (он кланялся всем
новым лицам в городе О…; от
знакомых он отворачивался на улице — такое уж он положил себе правило), Лемм прошел мимо и исчез за забором. Незнакомец с удивлением посмотрел ему вслед и, вглядевшись в Лизу, подошел прямо к ней.
Погасив свечку, он долго глядел вокруг себя и думал невеселую думу; он испытывал чувство,
знакомое каждому человеку, которому приходится в первый раз ночевать в давно необитаемом месте; ему казалось, что обступившая его со всех сторон темнота не могла привыкнуть к
новому жильцу, что самые стены дома недоумевают.
С Кишкиным действительно случилась большая перемена. Первое время своего богатства он ходил в своем старом рваном пальто и ни за что не хотел менять на
новое.
Знакомые даже стыдили его. А потом вдруг поехал в город и вернулся оттуда щеголем, во всем
новом, и первым делом к баушке Лукерье.